Графиня Магдалена Эрнандес ди Кардона  [Фрейлина Императрицы-матери]

- Магдалена Эрнандес ди Кардона. 06 октября 2486 г., 23 года.
- Новая Римская Империя, Мадрид, Испанская префектура.
- Основное: Новая Римская Империя, Мадрид, Испанская префектура, II ном.
На данный момент: Новая Римская Империя, Новый Рим, Италийская префектура, II ном
-  Аристократка.
-  Графиня.
-  Претендует стать придворной дамой.
- Отец – Мигель-Энрике Эрнандес, маркиз, приматор Мадрида, скончался в 2504г. в возрасте 50 лет.
Мать – Мария ди Кардона де Эрнандес, маркиза, 52 года, жива.
Бабушка – Изабелла ди Кардона, герцогиня, 78 лет, жива.
Брат – Мануэль Эрнандес ди Кардона, номарх I нома Мадрида, маркиз, 32 года, жив.
Невестка – Ремедиос Гарсия де Эрнандес, маркиза, 28 лет, жива и здравствует
- Не замужем, детей нет.
- Половина имущества семейства Эрнандес (особняк в Мадриде, дом в Новом Риме, землевладения в Испанской префектуре), которой она не имеет права распоряжаться до замужества по завещанию отца. Небольшая сумма на мелкие траты выплачиваемая ей ежемесячно. Несколько личных рабов.

- Невысокая (1,61 м.), хрупкая девушка, похожая на фарфоровую куклу.  Очень светлая ровная кожа – результат регулярных медицинских процедур, которым Магдалена подвергается с  тринадцатилетнего возраста, когда они стали не просто данью моде, а необходимостью из-за многочисленных свидетельств начавшейся гормональной перестройки. Небольшая, красивой формы грудь, тонкая талия и стройные ноги  - не только дар матери-природы, но и следствие почти маниакальных попыток следить за собственной внешностью. Большие серо-голубые  глаза идеально подходят для взгляда невинной маленькой девочки, которым она с успехом пользуется, однако часто в них загорается и лукавый огонек. Темно-каштановые, вьющиеся волосы. Живая, подвижная мимика.
Правая коленная чашечка заменена на искусственную после серьезной травмы, полученной в аварии в двадцатилетнем возрасте. Усилен иммунитет, пройдена процедура искусственного омоложения – но Магдалене это не нравится – ее и без того часто принимают за ребенка, несмотря на возраст.
В речи время от времени проскальзывает легкий испанский акцент, едва заметная шепелявость на свистящих звуках. Привитый в детстве неплохой вкус заставляет чураться всего вызывающего – крупных вульгарных украшений, слишком открытых декольте и коротких юбок, кричащих фасонов. Питает страсть к темным или насыщенным, но не ярким цветам – черному, густо-красному, темно-зеленому.

- Мастерски управляется с хоппером. Естественно, обучена всем необходимым для дамы высшего общества умениям.  Когда-то хорошо рисовала, но давно этим не занималась.

- Эгоистичная и избалованная, Магдалена пребывает в почти детской уверенности, что мир обязан вертеться вокруг нее. Обладая острым и живым умом, она обычно прекрасно знает, когда можно, а когда нельзя давать волю своему острому языку. Ради мимолетного торжества в словесной перепалке, Магдалена не поставит на кон ничего серьезного. В хорошем настроении – живая, обаятельная, общительная девушка, которая очень любит нравиться. В плохом – томно-романтичная героиня. В ярости – злобная фурия. Довольно неплохо разбираясь в людях, привыкла пользоваться их слабостями для достижения своих целей, едва ли испытывая по этому поводу угрызения совести. Склонна обманывать, но еще больше – обманываться, лжет так убедительно, словно сама верит в свои фантазии.
Самое слабое место – это азарт. Увлекаясь, почти перестает себя контролировать и способна перейти границы, причем ее увлеченность касается всего – от гонок, до собственных чувств. Однако раз за разом, даже зная об этом своем недостатке, бросается в омут с головой, испытывая потребность в острых эмоциях и ярких ситуациях.
Любит производить впечатление ангела во плоти или маленькой невинной девочки. Однако страстность натуры регулярно требует выхода. Как любой ребенок ревнива, бывает капризна. Жуткая собственница.

- Формально девственница. Что, впрочем, не помешало ей познакомиться с определенными формами любви, позволяющими обойти этот запрет. С пятнадцати лет состоит в тайной любовной связи с собственным братом, которая то затухает, то возобновляется вновь. Любит мужчин с сильным характером, потому что чувствует в них интересных соперников. Нежность и романтика кажутся ей слабостью и вызывают желание спровоцировать агрессию, которую она принимает за сексуальность. 

- Магдалена родилась в аристократической семье, имеющей полное право гордиться своей родословной. Со стороны матери она связана с императорским домом, о чем навязчиво напоминает всем фамилия ди Кардона, принадлежавшая дворянину много лет назад связавшему свою судьбу с сестрой императора. Со стороны отца дворянство не столь древнее и было пожаловано их предку в связи с боевыми заслугами.
Родителям девочка, собственно, была не нужна. У них уже был первенец, сын, гордость отца и предмет обожания матери. Рождение Магдалены было нужно теще – амбициозной и властной Изабелле ди Кардона, с маниакальным упорством всю свою жизнь пытавшейся снова породниться с императорским домом. Она была настолько помешана на своем происхождении, что отказалась взять фамилию мужа и по испанской традиции передала своим дочерям, а затем и внукам фамилию удачливого предка как постоянное напоминание о том, что в их жилах течет благороднейшая из кровей.
«Мальчишки? Кому нужны эти мальчишки?» – презрительно бросала она, одну за другой рожая дочерей, которые, увы, не выживали. Однако, наконец, ее упорство увенчалось успехом – да вот только обе дочери разочаровали мать. Старшая, Анна, пошла характером в Изабеллу, однако внешне была довольно некрасива, даже несмотря на безумные суммы, которые Изабелла выкидывала на врачей и хирургов. Младшая, Мария, при всей своей миловидности, была глупа и удивительно кротка – такой было ни за что не справиться с хищницами двора, даже несмотря на уроки матери. Так что соревноваться с Фьоренцой-Анной ни одна из них не смогла. Разочарованная, Изабелла быстро нашла выход из ситуации, выдав обеих дочерей за первых попавшихся родовитых претендентов замуж, она стала ждать внучек. Но и тут ее постигло разочарование – упрямая и неглупая Анна, прекрасно понимая, что в случае рождения девочки она до конца жизни будет вынуждена терпеть своем доме собственную мать, родила двоих сыновей. Мария же ограничилась только одним, и, способная на самопожертвование, Изабелла тут же покинула двор и Новый Рим, отправляясь в Мадрид, где жила ее младшая дочь, чтобы не упустить последний шанс. Семь лет постоянного давления на дочь, скандалов, обхаживания зятя, которого Изабелла терпеть не могла, и, наконец, на свет появилась Магдалена.
Воспитанием девочки тут же занялась бабушка, позволяя дочери и ее мужу баловать и портить своего первенца, лишь бы они не мешали исполнению ее планов. Она никогда не внушала Магдалене, что та должна стать императрицей, сразу поняв, что девочка унаследовала ее собственный характер, а потому рано или поздно начнет сопротивляться грубому давлению и поступать наперекор. Изабелла была хитрее – она просто постоянно напоминала девочке о ее происхождении, о чистоте крови, поощряла детский восторг перед военной формой и учила добиваться своего любыми способами.
К десяти годам в Магдалене уже можно было увидеть миниатюрную копию бабушки, но именно в этот момент родители вспомнили о втором ребенке – старший сын вырос, отправился в Академию, оставив родителей скучать. Увидев, во что бабушка превратила его дочь, Мигель-Энрике пришел в ярость. Разразился скандал, надолго рассоривший Изабеллу с зятем и дочерью, так что Магдалене даже запретили общаться с бабушкой и принялись в срочном порядке пытаться исправить тот вред, что Изабелла нанесла ребенку. Отец пытался сделать из дочери солдата, но столкнулся с ледяным презрением и своеволием, которого трудно было ожидать от ребенка. Магдалена исправно копировала отношение бабушки к собственному отцу, а Изабелла в глубине души всегда презирала своего зятя, считая его грубым и недалеким солдафоном.
«Испортила девку» - пришел к неутешительному выводу отец, когда к тринадцати годам стало понятно, что солдата из девочки не выйдет. Неглупая и довольно ловкая, она превращалась в неуклюжую дурочку, стоило ему попытаться научить ее владению оружием или премудростям военного дела. С матерью же Магдалена и вовсе не считалась, воспринимая ее как бесплатное приложение к мебели и уже в подростковом возрасте обладая более сильным характером. Единственным человеком, который мог как-то повлиять на нее, не считая, конечно, бабушки, с которой она время от времени продолжала тайком общаться, оказался брат. Время от времени он приезжал в отпуск из Академии, а позже и с передовой, и производил на Магдалену неизгладимое впечатление своей военной формой, строгой выправкой, очертанием подбородка и восхищенным взглядом, которым он одаривал свою младшую сестренку. Из-за того, что они почти не общались в детстве, эти двое не чувствовали никакой родственной связи, и тем не менее как будто не чаяли друг в друге души.
К восемнадцати годам, когда Магдалена стала абсолютно неконтролируема, да еще и увлеклась ночными гонками – излюбленным развлечением золотой молодежи Мадрида, - отец серьезно разволновался. Мало того, что девочка сбегала из дома, так она еще и проигрывала огромные для нее суммы, оказавшись не только заядлой гонщицей, но азартной болельщицей. Боясь, что она растранжирит все состояние прежде, чем найдется идиот, который возьмет ее замуж, и, видя редкое единодушие в своих детях, он принял оригинальное решение. Мигель-Энрике составил завещание, по которому распоряжаться наследством Магдалена смогла бы только после вступления в брак, разрешение на который должен дать брат. Довольный своей уловкой, он ни секунды не сомневался в том, что его сын, его гордость, присмотрит за сестрой. Неожиданно это решение получило горячее одобрение Изабеллы, на фоне чего в семье произошло примирение, и ненадолго воцарился мир. Спустя полгода после написания завещания Мигель-Энрике неожиданно скончался, так и не добившись желанного места префектора Испанской префектуры, о котором мечтал долгие годы.
Мануэль вернулся с фронта, чтобы заботиться о сестре, матери и, так уж вышло, бабушке, а так же чтобы начать политическую карьеру. Вскоре он стал номархом I нома Мадрида и планировал в несколько лет сделать блистательную карьеру, заняв место покойного отца, в чем ему должна была способствовать выгодная женитьба. Одновременно с этим отношения брата и сестры начали стремительно портиться, Магдалена все чаще видела в нем не блестящего офицера, в которого была влюблена в юности, а слабовольного эгоистичного тирана, не дающего ей жить. Мануэль продолжал смотреть на сестру с небратским обожанием и самым решительным образом отказывал всем ее ухажерам, аргументируя свои отказы их недостаточной родовитостью, к которой стал вдруг проявлять неожиданный интерес. Магдалена бесилась, сбегала на ночные гонки, забываясь в скорости и постоянно нуждаясь в деньгах, потому что продолжала проигрываться в пух и прах. С невестой, а позже и женой Мануэля у нее сложились ровные, равнодушные отношения, разбавленные изрядной долей презрения.  Время от времени Мануэль платил ее долги, однако она раз за разом влезала в новые. Магдалена оказалась в ловушке – к двадцати трем годам стало понятно, что брат слишком любит ее, чтобы отпустить на свободу, отдав другому мужчине, долги росли, а денег взять было неоткуда. Постоянно вынужденная идти на уступки его странному чувству, Магдалена с каждой секундой все больше ненавидела его пустые, глупые глаза, глядящие на нее с постоянной мольбой и похотью, но иного способа добыть деньги она не знала. В один прекрасный момент брат в обмен на выплату долга потребовал от нее настолько противного ее желаниям, что она в отчаянии бросилась к бабушке и повинилась во всем. Хитрая Изабелла выказала приличествующее новости удивление, хотя о преступной связи внуков знала чуть ли не с самого начала, давая Мануэлю дельные советы как сохранить отношения в тайне. Она и не подумала давать Магдалене денег, вместо этого предложив другой, куда более выгодный ей план.
Магдалена должна была вырваться в Новый Рим и попытаться оспорить завещание или найти себе мужа, чья родословная не позволит брату использовать привычную уловку для отказа. Имя молодого Императора не было произнесено, однако Магдалена, которую с самого детства исподволь готовили именно к этому, прекрасно все поняла.

- Друзья все остались в Мадриде. В Новом Риме не так уж много знакомых.
Тетка - Анна Джулиани, маркиза, 57 лет.
Ее муж и сыновья – Морис Джулиани, маркиз, 60 лет, Пабло и Серджио Джулиани, графы, 35 и 32 года, соответственно.
Несколько старых друзей, один из которых – Сандро Бароне, придворный художник.

- Нагретый солнцем мрамор весь в закатных тенях обжигает босые ноги, и Магдалена торопливо бежит по нему, стараясь не обращать внимания на боль – внутри нее огонь куда жарче. От этого внутреннего пламени розовеют бледные щеки, глаза горят – как у дикой кошки, вышедшей на охоту, как у ведьмы, готовящей колдовское зелье -  а губы постоянно пересыхают, и она торопливо облизывает их, замерев на пороге его кабинета, прежде, чем неслышно приотворить дверь. В огромном доме тихо – дурочка Ремедиос уже больше двух часов назад скрылась в спальне, сославшись на недомогание и, как точно знает Магдалена, безнадежно ожидая собственного мужа в холодной постели. «Ничего, милая, это в последний раз,» - думает Магдалена, придерживая дверь. В последний раз она обольщает чужого мужа, а потом благоверная пусть забирает себе своего ненаглядного Маноло. Не нужно ей больше это сокровище - с его тяжелым хриплым дыханием, с рано появившейся лысиной, которую он никак не победит даже с помощью врачей, с короткими липкими пальцами, с багровеющим лицом, с круглыми рыбьими глазами, жалобно слезящимися от похоти, с тонкой ниточкой слюны, свисающей с его полных губ, когда он засыпает.
Магдалена решила, что с нее хватит. И теперь ее сердце стучит так быстро, а бледные щеки розовеют так ярко от страсти, которой он никогда прежде не будил в ней, даже в их лучшие моменты. И имя этой страсти – предвкушение.
- Ваше сиятельство, господин маркиз, - выдыхает она нежно, стоя на пороге его кабинета, и он поднимает на нее глаза, такие же голубые, как ее собственные, глаза мертвеца.
- Опять пришла клянчить денег? – раздраженно бросает он, не поднимаясь из-за стола, но она чувствует его липкий, жадный взгляд, скользящий по ее телу, и удивляется – как она могла когда-то это любить? Она чувствует отвращение, гусеницей свернувшееся внизу живота, но твердит себе – это в последний раз. И решительно прикрывает за собой дверь, проскальзывая в его святая святых – в кабинет – к тяжелому огромному столу, к удобному креслу, в котором он сидит, развалившись, пожирая ее глазами и – она чувствует – ненавидя. Но он так слаб, что вся его ненависть не сильнее одного ее взгляда.
- Да, - шепчет ему на ухо, подойдя совсем близко, наклонившись над ним, замершим в ужасе перед ее вторжением и ее властью. Он словно воск, он липкий, горячий под ее руками и такой неимоверно отвратительный – и она удивляется, как она могла когда-то считать его сильным, как она могла бояться? Сильное чувство теснит ей грудь, когда она, прерывисто вздохнув, садится к нему на колени. И имя этому чувству – ненависть.
- Ты же не откажешь в просьбе своей любящей сестре? – Она знает, как этот покорный тон сводит его с ума. Заставляет его чувствовать себя сильным. Это то, что ему нужно от нее – уверенность в том, что он сильнее.
- Не смотри на меня так, ведьма, - злится он, пытаясь оттолкнуть ее. Смешно, когда-то так она отталкивала его, и он сдавался и уходил, слабак. Она же не такая, она держится за него крепко, вцепившись в него своими когтями, как кошка в слабую мышь, она внутренне смеется над его жалкими попытками сопротивляться. Смешно, смешно, смешно и чуточку стыдно за то, что она могла так ошибиться в нем. Дважды – сначала приняв его за рыцаря на белом коне, а потом сбросив со счетов. Кто же знал, что он попробует задушить ее связавшей их красной нитью, отобрать у нее последнюю каплю чистоты?
Он сдается на милость ее неожиданно уверенных рук, он позволяет ей повернуться к нему спиной – и это так удачно, теперь она может не скрывать брезгливого выражения лица - он принимается целовать ее плечи, и она содрогается от отвращения, а ему кажется, что это дрожь страсти. И больше всего она презирает его за то, что, даже знай Мануэль правду, он бы не остановился.
- Не обижай меня, - ласково просит она, и внутри нее все наполняется восторгом, сияющим белым восторгом, когда его неловкие пальцы начинают задирать ей платье. И причина этого восторга – торжество.
Когда его руки касаются ее бедер, она зажмуривается от ужаса, от восторга, от ненависти, которые переполняют ее так, что кажется она просто взорвется. А потом выдыхает, прижавшись к нему гибкой спиной и запрокинув голову, касаясь пересохшими губами его горячей щеки.
- Сейчас я закричу, - но он не понимает о чем она, думая, что речь идет о страсти. – Ты выплатишь мои долги,  - она легко целует его, Иуда в женском обличии, хотя он ничем не напоминает ей Спасителя, а он кивает, думая, что она, наконец, сдалась. – И ты опустишь меня в Новый Рим, подонок, иначе, клянусь, я закричу, я позову на помощь… - он замирает, шокированный. А Магдалена продолжает, готовая истерически разрыдаться от этого напряжения и одновременно чувствуя в себе то, чего никогда прежде не испытывала – ледяное, королевское спокойствие перед бурей, которую она готова вызвать, почти нестерпимое желание, чтобы он оказался сильнее и ей пришлось бы исполнить свою угрозу. – Иначе я все равно поеду в Новый Рим и, облачившись в свое лучшее платье, приду смотреть, как на Лобной площади тебя заставят выпустить себе кишки.
- Ты не посмеешь, - она спиной чувствует, как похолодела его кожа, и как он пытается отстраниться, но ее руки уже крепко держат его запястья, и платье уже достаточно спущено, чтобы ни у кого не возникло никаких сомнений в том, что здесь происходит, и ей ведь нужно совсем чуть-чуть – один, всего один печально-шокированный взгляд Ремедиос или болтовня всезнающих слуг, ей этого хватит.
Она поворачивает голову, смотрит ему в глаза с этим новым, ледяным спокойствием, готовая абсолютно ко всему, смотрит на него этой новой, еще непривычной стороной своей личности, которой, кажется, и вовсе неведом страх или сомнения.
- Правда? – губы складываются в улыбку, но этого недостаточно, и Магдалена начинает смеяться.