Барон Милош Ворличек [Лейтенант]

- Милош Ворличек. 2487, март, 11. 23 года.

- Новая Римская Империя, Подборжаны (город недалеко от Праги), Западно-ливонская префектура.
- Новая Римская Империя, Новый Рим, Италийская префектура, II ном.
- Аристократ.
- Барон, в недавнем прошлом - лейтенант ВВС. Вышел в запас по причине контузии. Надеется вернуться в ряды вооруженных сил после окончания курса реабилитации.
- Находится на лечении.
- Отец: Пётр Ворличек, 64 года. Барон, полковник ПВО в отставке. Принадлежит к старшей ветви семейства Ворличков.
Мать: София Ворличек, 52 года.
Брат: Вацлав Ворличек, 25 лет. Капитан ВВС. Не женат.
Дядя: Иржи Ворличек, 61 год. Полковник ВВС, женат, имеет взрослую дочь.
Все родственники ныне здравствуют.
- Не женат, детей нет.

- Недвижимость и средства: родовое имение Красни-Двур в Подборжанах, средства семьи;
трехкомнатная квартира на верхнем этаже стадвадцатиэтажного небоскреба во II номе Нового Рима.
Получает дотации от государства.
Прислуга: не имеет, обходится автоматикой.
Транспорт: обладает двухместным рейтером, но предпочитает легкий одноместный спортивный хоппер.
Оружие: офицерский кортик.

- Среднего роста, сухопарый, внешность типично славянская: русые волосы, светлые серо-голубые глаза. Некоторая мягкость черт - наследство, доставшееся от матери. Выглядит младше своих лет.
Проходил плановую модификацию в рядах ВВС по увеличению скорости передачи нервных импульсов, укреплению кровеносной системы. В ходе тренировок улучшены координация и равновесие.
После контузии перенес операцию по замене гиппокампа, обусловленную повреждением данного отдела мозга с последствиями в виде частичной ретроградной амнезии.

- Мастерски водит личный надземный транспорт.
На фронте пилотировал сверхзвуковой истребитель-бомбардировщик межконтинентального класса. Имеет общие навыки вождения авиатехники, проходил стандартную боевую подготовку, в т.ч. в полевых условиях.
Частично боевые навыки были утеряны, курс реабилитации предполагает полное их восстановление.
Давно и всерьез увлекается техническими средствами передвижения, их механической и электронной частью. Может самостоятельно починить (а в некоторых случаях и собрать) хоппер или рейтер.

- Курит, мало. Не пьет. Адриналинозависимый (профессиональная деформация). Не представляет жизни без полёта и скорости. После травмы характер изменился: молчалив, нелюдим, нарушена эмоциональная сфера. О событиях после контузии вспоминать не любит, всячески избегает разговоров о службе.
Упрям, умеет добиваться поставленной цели всеми доступными честными средствами. Родовой девиз - "Честь и верность" - чтит неколебимо. Не способен на подлость, интриги.

- Гомосексуален, опыта практически нет. Универсал. Девиаций не имеет.

- Родился и провел детство в родовом старинном особняке под Прагой. С ранних лет вместе с братом мечтал летать. Часами напролет Вацлав и Милош вместе конструировали действующие модели, чтобы потом запускать их из чердачного окна.
Семья была дружная, по праздникам за столом собиралось шесть-восемь человек родственников. Отец - суровый, принципиальный, но проницательный и начитанный человек с широким кругозором, на собственном примере приучал обоих сыновей отвечать за свои поступки, быть честными и никогда не забывать о принципах. Старший из братьев, Вацлав, со временем стал больше походить на отца, а Милош - на мать, мягкую, в чем-то простоватую, но добродушную женщину, которая всегда радовалась гостям и друзьям.
Друзей у Ворличков было много, особенно из научных и творческих кругов. Отчасти потому, что их род, хоть и принадлежал к привилегированному сословию, никогда не ставил во главу угла табель о рангах, выгоду и престиж. Куда больше ценились живость и неординарность мышления, поступки, совершаемые "по совести".
Следуя многолетним принципам, к прислуге Ворлички тоже относились как к членам семьи, никогда не допуская унизительного обращения.
Новомодные "столичные веяния" редко долетали до тихих окраин, патриархальных уголков бывшей центральной Европы. Здесь люди всегда славились умением честно трудиться, от души веселиться и вести крепкое хозяйство.
Возмужав, Вацлав первым поступил в пражскую Академию на кафедру военно-воздушных сил. Этому в немалой степени поспособствовал дядя Иржи, души не чающий в племянниках и в тайне радующийся, что парни тоже любят авиацию. К тому же Вацлав был видный, красивый юноша, достойный сын своего отца. В учебе он делал значительные успехи, и через пару лет место за партой занял уже Милош, который всегда и всюду тянулся за старшим братом.
По окончании учебы Вацлава направили в Новосибирск, а оттуда - на базу ближе к границе. Юный выпускник Академии Милош Ворличек вскоре присоединился к брату, к тому времени командовавшему звеном истребителей-бомбардировщиков.
Это случилось в один из боевых вылетов. В ходе боя машина Милоша была повреждена артиллерийским орудием, катапультирование прошло успешно, но парашют раскрылся с опозданием. В результате удар капсулы о землю, несмотря на ветки, был слишком сильным, и Милош получил обширное сотрясение мозга. Результат - ретроградная амнезия, нарушения кратковременной памяти, другие физические повреждения.
Дальнейшие события Милош помнит плохо. Очнулся он уже в плену, где ему оказали первую медицинскую помощь, и откуда, спустя несколько месяцев, ему удалось бежать.
Идентификационный чип у него изъяли, и когда лейтенант Ворличек вернулся к "своим", возникли определенные трудности. Был поднят банк ДНК, вызвали Вацлава, тот опознал брата. Затем последовал долгий процесс дознаний, проверок, снова дознаний, тестов, комиссий... Всё это время Вацлав метался по инстанциям, из Праги срочно вылетел Иржи, который ходатайствовал за племянника. Милошу грозил трибунал, но стараниями родственников его признали контуженным и предписали пройти операцию по пересадке искусственного гиппокампа с последующим курсом реабилитации.
Возможность возвращения в ВВС не исключили.
Для осуществления предписания Милош был направлен в Новый Рим, где и живет по настоящее время.

- Лучший друг - брат Вацлав. Покровитель - дядя Иржи. О сердечных привязанностях предпочитает не распространяться.

Откуда-то с потолка лился мягкий желтоватый свет. Его источник, хорошо замаскированный между перекрытиями, не слепил глаза.
Бокс был тесен, идеально чист и напичкан всевозможной техникой. К ее ровному негромкому гулу Милош привык быстро, но куда труднее было привыкнуть к предписанию лежать праздно. Из дозволенных развлечений полагалось, разве что, любование новостями с подвешенной к потолку панели, да разглядывание затейливых медицинских агрегатов. Ни то, ни другое назвать "полезным" язык не поворачивался. Это тянущееся бесконечное бездействие неимоверно изматывало нервы. Порой Милошу казалось, что от новостной жвачки его мозг покрывается вонючей  зеленой ряской, как на лесном болоте, где они любили ловить лягушек в детстве. Ни дуновения ветра, ни единого постороннего звука сюда не долетало.
За полупрозрачным окошком бокса замаячили две фигуры. Дверь бесшумно отъехала в сторону.
- Вацлав, тебе очень идет эта хламида, - не отрываясь от экрана, констатировал "пациент". Его брат, статный высокий офицер в стерильном больничном халате, наброшенным прямо на черный военный китель, расхохотался. Медсестра многозначительно постучала по линкеру, намекая, что время ограничено, и вышла. Створка вернулась на место.
- Вижу, что поправляешься. Юмор вернулся, - офицер подвинул к койке стул и сел рядом. Покосился на видео-панель. - Они говорят, что тебе нельзя волноваться.
- Я и не волнуюсь.
Милош нажал на кнопку сенсорной панели, и экран погас. Он обернулся к брату и сложил руки на животе.
- Ну, чем порадуешь? Как там наши?
- Прекрасно. Тебя ждут. Ты уже звонил отцу?
Младший из братьев перевел взгляд на стену, ответил сухо и как-то бесцветно:
- Нет.
- Почему? Отец с матерью там с ума сходят, звонят мне каждый день, спрашивают, почему ты молчишь.
Милош с детства помнил лицо Вацлава таким. С четкой, вертикальной складочкой между бровями, означающей сосредоточенность или досаду. Он помнил Вацлава разным, но почему-то отрывками. Словно кто-то снял фильм об их жизни, а потом вырезал из него с десяток коротких кусков по пол-минуты, а всё остальное выкинул.
- Вацлав... Ты помнишь наше лесное болото?
- Ну да. Конечно, помню, - оживился брат. - Ты еще любил там за лягушками охотиться. Тебе потом за них влетало.
- Да? Правда, влетало?..
Загоревшиеся было глаза Вацлава снова угасли. Он положил свою большую, сухую ладонь поверх сложенных ладоней брата.
- Ничего. Ты выкарабкаешься. Мы с тобой, рядом. Вон, Иржи собирался к тебе заглянуть на днях.

...В голове не было ничего, кроме ровного, колокольного гула. Тело было легким-легким, как пушинка, словно бы его не существовало. И только этот гул, вне времени, вне пространства, в полной темноте. Потом появился свет, робкий, смазанный, пятнами, словно кто-то брызнул водой на ветровое стекло. Кто-то его нес, потом толкал. Потом сквозь гул начали проступать странные, мяукающие звуки чужой речи. Чужие голоса. Чужие. Враги...
Фрагменты упрямо не желали склеиваться. Вот какой-то ханец с остервенением трясет его за грудки, орет что-то. Что - Милош не понимает, нет толмача. Потом приходит толмач, с акцентом поясняет: "имя, звание, часть"... И так час за часом, день за днем. Он и рад бы вспомнить, рад остановить эту идиотскую фантасмагорию, но не помнит, не знает, что сказать. Помнит, что его зовут Милош. Помнит лицо мамы, и как она берет поднос с булочками у девушки-прислуги, улыбается ему и, кажется, зовет. А он маленький, и всё кажется таким большим, и смазывается, и летит куда-то вбок кувырком...
Хлесткая затрещина приводит его в себя. А еще - шок. Его ударили. Его посмели ударить.
Кровь заливает лицо, уши, щеки, шею, в мозгу взрывается ненависть. Прежде, чем он успевает сообразить, тело само кидается на обидчика.
На него наваливаются, вяжут, бьют, боль длится и длится, изнуряющая, пульсирующая... Потом оставляют сидеть на стуле, фиксируя запястья и лодыжки. Это он помнит четко.
А потом пришел Он.
Милош прикрыл глаза. Дальше нельзя. Дальше - пусть будет темнота. Может быть, потом, когда-нибудь он вспомнит всё до конца, а пока не время.
- Я буду ждать, - говорит он брату и улыбается. Врёт ведь, но всё равно - улыбается. Чтобы увидеть, как улыбнется в ответ Вацлав. Чтобы не потерять то последнее, что должно вернуть его в "здесь и сейчас". - И ты тоже приходи. Почаще. Если получится.
Прощаясь, брат козыряет ему, шутливо подмигнув, и исчезает за автоматической дверью.
Гудение аппаратов, молчащая темная плазма.
Словно ничего не было...