От первого же вопроса девочка чуть не подскочила на стуле. На её памяти, это был едва ли не первый раз, когда Кресчента интересовалась её делами. Только вот, не слишком ли поздно? Ещё несколько месяцев назад Дана бы пришла в полнейший восторг от такого поворота событий. Но сейчас, после всего, что было... Пренебрежение, выказываемое матерью на протяжении практически всей жизни Даны, всё-таки сделало своё дело. А события, связанные с её назначением в штат молодой Императрицы, и вовсе перевели заданный Кресчентой вопрос в разряд вызывающих чуть ли не раздражение.
В которой раз за последний месяц Дана задумалась над тем, почему отец в принципе женился на её матери. Разве не видел, что она не любит ровным счётом никого, кроме себя, и только с собой и считается?
Больше всего на свете баронессе сейчас хотелось ответить "не твоё дело". Однако же, дать волю чувствам мешало безукоризненное воспитание, согласно которому хамить собственной матери, какой бы она ни была, считалось верхом неприличия и бескультурья.
- Всё хорошо, спасибо, - ровно и спокойно ответила наконец Дана, делая небольшой глоток чая. - А как ты?
Вдаваться в подробности она не собиралась. Право слово, не рассказывать же Кресченте о посещении театра с бабушкой или выставки с господином Аллардом! Баронесса нисколько не сомневалась, что мать спросила о её делах просто так, повинуясь сиюминутному желанию. На самом деле, занятия Даны её нисколько не интересовали.
- Простите, я могу принять у вас заказ? - осведомилась у госпожи Фиридольфи бесшумно подошедшая к их столику официантка.

От следующего вопроса девочка чуть не поперхнулась чаем. Поспешно поставив чашку на блюдце от греха подальше, Дана внимательно и с нескрываемым подозрением взглянула на мать, в свою очередь подозревая ту в издёвке. Но нет. Кресчанта являла  собой просто образец спокойствия и невозмутимости. Тихо вздохнув, Дана в который раз пожалела, что пока не умеет так же держать себя в руках.
- А какой ответ ты надеялась услышать? - уточнила она после некоторого раздумья. Госпожа Фиридольфи преследовала исключительно собственную выгоду, и гадать о её мотивах можно было до бесконечности. - Тебе правда интересно, сколько выставок я посетила за каникулы и какие оценки успела получить с начала нового полугодия?
О том, что Кресченту интересуют придворные успехи дочери, юная баронесса даже не догадывалась, не научившись ещё придавать значения вещам обыденным, но принимающим совершенно иной оборот, когда ты становишься вхож в императорский дворец.
Впрочем, когда расторопная официантка принесла госпоже Фиридольфи её чай, у Даны появилась догадка, что, возможно, мать ведёт речь о злополучной статье. Ну конечно же! И как она сразу не догадалась?
Сделав ещё один глоток ароматного ройбуша и заметно погрустнев от новой порции нотаций, избежать которых сейчас вряд ли удастся, Дана осторожно добавила:
- Госпожа де Жуо была явно не в восторге от статьи в "Голосе". Но сильно меня не ругала...

В который раз за эту короткую встречу Дана воззрилась на мать в несказанном изумлении. Она спрашивает про выставки? И не собирается ругать дочь за статью? Невероятно! Ещё несколько дней назад, девочка была в этом уверена, всё было бы с точностью до наоборот.
Впрочем, упрашивать мать прочесть нотацию баронесса не собиралась. По её мнению, только дурак стал бы добровольно напрашиваться на выговоры, тем более, что подобного и правда с лихвой хватило от гофмейстерины. И хоть доверять Кресченте все свои надежды и радости Дана не собиралась, отнекиваться и угрюмо молчать смысла тоже не было. В конце концов, в том, что хотела узнать мать, и правда не было ничего секретного.
- Вчера в "Романус Эритаге" была выставка господина Миллера. - Дана почему-то не сомневалась в осведомлённости матери в том, что касалось модных столичный художников, а потому не стала задерживаться на описании полотен. - С графом Аллардом, он работает под началом у папы и любезно согласился сопровождать меня. - Рассказывать о Генри, и о том, что после выставки они ещё заехали именно в это кафе, девочка тоже не спешила. Слишком личное.
- А ещё я там снова встретилась с Её Сиятельством Марсель ди Палиано, а потом к нам присоединился господин ди Импера. Представляешь, он хочет предложить Её Величеству поставить при дворе какую-нибудь пьесу.
Воспоминание о столь необычном знакомстве снова заставило баронессу задуматься о странной прихоти Императора - держать подле себя на привилегированном положении людей нарочито ущербных. Кресчента, в силу своего возраста и опыта, наверняка могла бы ответить на этот вопрос, однако же спрашивать баронесса не решилась, почему-то побоявшись навлечь на себя материно недовольство.