Инеко Уолрик  [Певец]

Инеко Уолрик, 2488, февраль, 6 число. 22 года.
- Новая Римская Империя, Альпийская префектура, Берн
- Новая Римская Империя, Новый Рим, Италийская  префектура, I ном.
- Выходец из ученого сословия.
- Не имеет.
- "Диковинка" при дворе Императора: гермафродит, певец.
- Отец: Эдуард Уолрик - ученый-биолог, мертв. Мать: Лидия Уолрик - ученый-искусствовед, мертва.
- Холост, детей нет и быть не может.
- Покои во дворце Императора, черный рейтер. Две рабыни - близнецы Джун и Аяко, личный водитель Тору.

- Из модификаций только улучшенный иммунитет. По объективным причинам к иным видам доступа не было. Внешность: рост около 165 см, телосложение полноватое - по женскому типу, темные волосы, серые глаза.

- Боевых навыков не имеет. Обладает странным, но очень красивым андрогинным голосом, сродни тому, какой, должно быть имели кастраты 18 века.

- Тихий, вежливый, довольно скромный. До сих пор внимание и большое количество людей пугают, что неудивительно, поскольку бОльшую часть жизни провел затворником, не зная никого, кроме родителей и нескольких домашних рабов. Эмоционален, хотя старается не показывать это на людях. Старается по минимуму вмешиваться в интриги. Однако в глубине души ненавидит самую систему, общество, которое объявило его вне закона до рождения и из-за которого погибли его родители...

- Бисексуален.

- Инеко в каком-то смысле незаконнорожденный. Нет, его родители заключили вполне нормальный, допустимый брак, получили вполне официальное разрешение на зачатие ребенка... но потом что-то пошло не так. Отец Инеко проводил обследование жены чуть не каждый день и, конечно, понял аномалию первым - аномалия, что и говорить, была уникальной: гермафродитизм. Уже в стадии зародыша на специальных приборах можно было рассмотреть, что будущий ребенок не обладает ни женскими, ни мужскими половыми органами. Разумеется, по всем законам следовало прибегнуть к аборту (или пренатальной эвтаназии) ребенка...
Но Лидия Уолрик любила свое нерожденное дитя. Любила его каким угодно, даже уродом - неважно. Она умолила мужа подделать данные (а у Эдуарда Уолрика был доступ к соответствующим базам), и как следствие, позволить ей родить Инеко...
Пока Инеко был младенцем, его отец пытался что-то сделать с маленьким "выродком". Но провести официальную коррекцию он не мог, поскольку скрывал факт рождения гермафродита (а заодно и своего преступления), поэтому на дому мог только обеспечить ребенку повышенный иммунитет... и больше ничего. 
Тайну Уолрики хранили довольно долго - целых cемнадцать лет. Лидия, будучи ученым-искусствоведом, решила дать своему сыну (или дочери? но все-таки скорее сыну, потому что Инеко сам себя идентифицировал как мальчика) образование. Неожиданно  проявились способности ребенка к музыке, а предсказуемо - совершенно уникальный голос; естественный эффект сродни тому, какого добивались почти семьсот лет назад итальянцы при кастрации мальчиков. И надо сказать, что Инеко повезло - он действительно чудесно пел.
Однако ничто не вечно, каждая тайна рано или поздно раскрывается. Был ли это донос или просто "большой брат" разглядел маленькую тайну Уолриков, но в один далеко не прекрасный день за четой ученых пришли соответствующие органы... Что дальше? Обвинения в подделке данных, нарушение генетической чистоты римских граждан, все в сумме "гарантировало" пожизненное заключение. Которого ни Эдуард, ни Лидия не пережили.
Что касается самого Инеко, его, конечно, следовало уничтожить. Но оправданием гермафродиту стали уроки музыки, что давала ему мать - и его голос. Один из присутствующих на суде приближенных Императора решил, что подобное чудо природы, раз уж родилось и выросло, вполне может занять свое место в "зоопарке"...

- Покровитель - Император.

Это было скорее любопытство, нежели ощущение собственной неполноценности; просто Инеко однажды понял, что он - другой, само имя намекало на сей факт, "Инеко" - звучит почти как "инакий", чужой, нечеловек.
Ему исполнилось одиннадцать - пора первого более или менее осознанного пробуждения сексуальности, когда он вызвал к себе домашнего раба Тэцку, массивного и смуглого мужчину с длинной косой иссиня-черной на выбритом черепе. Вызвал и рабыню Нэйт, изящную девушку с тяжелыми грудями.
И попросил раздеться обоих. Неизвестно, кто смущался больше - двухметровый мускулистый здоровяк или покрасневшая до оттенка переспелой вишни Нэйт, но пожелание юного господина - закон.
Когда последний фрагмент ткани исчез с тел рабов, Инеко понял: он действительно другой.
Это было ужасное открытие - то, о чем он подозревал оказалось явью; будто потаенные кошмары выбрались из-под кровати и заползли за шиворот. Так другие осознают смерть, но Инеко принял наличие смерти рано - лет в пять он наблюдал за отцом и лабораторными мышами в просторных вольерах; мыши забавно пищали, а иногда переставали... смерть - когда ты перестаешь пищать.
Новое открытие показалось хуже смерти.
Он прогнал рабов, близкий к истерике; горло его свело спазмом, и душной клеткой чудилась уютная детская с шелковыми обоями в веселый рисунок; Инеко разбросал игрушки, сломал электронного "змея" - он летал под потолком и в саду, повинуясь перчатке с диодами.
Но вместо того, чтобы заплакать, Инеко запел. Песню-молитву, Lux Aeterna, вечный Свет царствия Божьего да приидет на землю ко всякому созданию, к нечеловеку и выродку - тоже...
Инеко пел, и с каждой нотой боль истекала из его тела, сменяясь смирением. Позже он думал, что в тот день изобрел идеальный способ смириться с тем, что он есть.