Еще вчера во второй половине дня, после посещения Горильи, Лио попытался связаться с бароном фон Вольфом, которому собирался рассказать и о шантаже и о своих подозрениях. Лично с Цербером Канти знаком не был, а потому звонил в приемную, номер которой был общедоступен. Секретарь сказал, что его милость сейчас занят. Лио попросил сообщить фон Вольфу о своем звонке, упомянув, что хотел бы поговорить о деле государственной важности. Подробнее Аурелио распространяться не стал, уточнив лишь на всякий случай собственное местоположение. Поэтому, он, конечно, ждал ответного шага к общению с той стороны. Но чтобы вот так вот сразу и арест? Лио изумленно поднял правую бровь, несколько секунд разглядывал представшего перед ним резвого исполнителя чужой воли (не до конца понятно чьей) и, приподнявшись на локтях взглянул на планшетник. Не будучи напрямую связан с прокурорскими или судебными буднями, Аурелио, естественно не знал, как должен выглядеть ордер, но казенная форма с выделенным жирным шрифтом его именем показалась цензору достаточно убедительной. К тому же форма следователя и его сопровождения уже произвели должное впечатление на скрывшуюся и так и не успевшую сделать ежедневную уборку санитарку. Канти кивнул в знак того, что услышал и принял к сведению сообщение о тюремном заключении. Нельзя сказать, чтобы это было шоком, но все же Лио не ожидал такой суровой стремительности. Но видимо, служба безопасности работала намного оперативнее рафинированного Управления цензуры, которое волокитствовало с организацией комиссии по рождественской статье несколько дней, да и не приняло никаких жестких решений…
На последний вопрос Лио ответил не сразу, вновь удивившись, изогнул бровь и поднял глаза на следователя. Тщательнее рассмотрев офицера, цензор так и не смог признать его.
- Простите, нет, - наконец сказал он спокойным голосом, в котором не сразу проскальзывало вполне понятное в этой ситуации напряжение. – Мы знакомы?
Во взгляде Лио появилась искренняя заинтересованность, которая, впрочем не полностью скрыла настороженную тревожность. И все же, даже в этих обстоятельствах, в Лио проснулось любопытство. И выяснить, откуда его знал этот следователь, оказалось для Аурелио сейчас важнее, чем прояснить свое ближайшее будущее: куда именно его определят и будет ли  у него возможность связаться с матерью…

Лио никогда в жизни не вспомнил бы этого апостольского тезки. Он вообще не особенно ностальгировал по временам учебы. Тем паче по случайным в общем-то соратникам по дополнительным курсам.  Он бы еще узнал, например, Пауля Штайнера… Но то были совсем другие, сильно более интимные отношения…
«Интересно, сколько раз в неделю, он говорит о сожалении, что встречаться приходится при таких обстоятельствах?» - подумалось цензору. Будь он отчужденным зрителем этой сцены, Канти сделал бы кислую ухмылочку. Но будучи вовлеченным актером, он позволил себе лишь нейтральный кивок головой. «Какой занятой наш Эрих…» Впрочем, прокуратору действительно могло не хватать времени, особенно, если верить слухам о его исключительной любви самому следить за происходящими делами… С другой стороны, личное отсутствие могло быть знаком, что фон Вольф просто не видит смысла в общении с цензором, решения о судьбе которого и так уже приняты… Лио цепко всмотрелся в лицо следователя. Сейчас он быстро анализировал все доступные данные, которых, конечно, было крайне недостаточно… В глазах барона появилась ирония. Он слегка наклонил голову набок после слов о том, что сказанное им не будет автоматически заноситься «в дело». Этим следователь оставлял себе пространство для маневра, а арестованному как бы давал почувствовать себя комфортнее, чтобы расположить к большей открытости. Кроме того, Баум явно старался вести себя как человек, а не просто исполнитель, четко следующий инструкциям. Не зря же он акцентировал внимание на их пусть и слабой, но такой неформальной связи из общего академского прошлого. Лио захотелось хохотнуть, но он сдержался. Разве можно было повестись на такие уловки?
С другой стороны, был ли у него выбор? Даже если фон Вольф и не ждал от этой встречи каких-то существенных поводов для изменения дальнейшего положения Канти, он вряд ли послал случайного подчиненного. Учитывая совокупность всего… Да и некоторые слова следователя можно было расценить как намек на то, что тот имел личную беседу с фон Вольфом, в ходе которой получил дополнительные инструкции. Это означало бы определенную степень доверия, которое было бы излишним, если бы реакции Аурелио уже не имели никакого значения. Безусловно, цензор находился сейчас в подвешенном состоянии. Но судя по всему, ему имело смысл кое-что рассказать…
- Конечно, плохи. Не зря же я в госпитале, - улыбнулся Лио и задорно посмотрел на Баума. Канти устроился на кровати поудобнее и глянул в закапанное дождем окно, словно отложив следователя в сторону. – Вы говорите, что надеетесь на откровенность… Я так понимаю, что Прокуратору все же интересно узнать, что я хотел сообщить ему вчера. И вы передадите ему мои слова лично…
Аурелио вновь иронично глянул на собеседника. «Вряд ли ты знаешь о моей аудиенции у Императора… Интересно, что знает о ней фон Вольф?» Ответа не было и ждать его не приходилось. Но как бы то ни было, цензор решил не распространяться о данном Александру обещании.
- Думаю, вам будут полезны факты без моих измышлизмов, - Лио вновь улыбнулся. Мысленно он уже провел этот разговор, а потому дальнейшие слова произносил практически без эмоций. После беглого, секундного проигрывания в голове, говорить было уже совсем несложно. – Факт первый. Шантаж. Третьего января в своем офисе от курьера я получил информационный кристалл, на котором содержались материалы о моей персоне, которые мне не хотелось бы придавать огласке. Кроме того, там было предложение о том, чтобы сохранить эти материалы в тайне, если я не буду препятствовать публикации никаких статей о Ее Величестве. Факт второй. Три дня назад я был госпитализирован после неудачной прогулки с матерью около нашей виллы. Подробности о поступлении, полагаю, вам без затруднений сообщат врачи. С этого момента я уже не исполнял свои служебные обязанности. Факт третий. В связи с моей нетрудоспособностью на мое место в «Голос Империи» руководством Управления цензуры был назначен временно исполняющий обязанности. Факт четвертый. Главный. Вчера появилась статья «Прошлое Императрицы». Вряд ли она обошла внимание моего временного заместителя, – намекать на то, что врио скорее всего был назначен при личном внимании Хавьера де Алигьо, Лио не стал, считая что это и так лежит на поверхности. К тому же не в его положении и не этому следователю имело смысл говорить о таких подозрениях. А вот  о других, менее явных подозрениях упомянуть, пожалуй, стоило… И после небольшой паузы Канти продолжил. – Да… Факт пятый. Те материалы с информационного кристалла… Собственно, это было фото и видео. – Тут Лио усмехнулся, подумав, что это звучит намного пошлее того, что было на самом деле. – Так вот. Они были сделаны на территории «Testa о Croce». Поэтому, при определенном угле зрения здесь можно усмотреть вольное или невольное участие Джона Гейта…
Аурелио немного помолчал и улыбнулся, давая понять, что закончил.
- Полагаю, теперь настал черед более подробного допроса.

Отредактировано Аурелио Канти (2014-02-08 12:26:51)

«Свято уверен?» - Лио лишь ухмыльнулся в ответ. Его «алиби» в свете информации о шантаже выглядело настолько подозрительно, что говорить об уверенности в его надежности было даже забавно. Собственно, дальнейшие рассуждения следователя во многом повторили слова самого Канти, которые он сказал вчера Горильи о том, как именно при желании можно представить госпитализацию. Утверждение же Баума, что Аурелио следовало сразу рассказать о том информационном кристалле, выглядели совершенно правильными только теперь и только в устах следователя. В момент получения кристалла Лио не предвидел, что окажется в такой глупой ситуации. Ему думалось, что увидев непроходную статью, он ее просто завернет на правах цензора и лишь после этого и в случае необходимости обратится в соответствующие инстанции. Теперь же действительно было поздно. И говорить о своих прошлых мыслях было ни к чему. И потому Аурелио лишь спокойно слушал Баума.
- Какого рода догадки вас интересуют? О чем именно? – спросил Канти. Тут Лио вдруг до конца осознал, что сейчас является не субъектом, а объектом. Развитие событий могло привести к весьма неприятным последствиям. И не смотря на то, что шевелить лапками всегда имело смысл, сейчас Канти ощущал себя скорее щепкой, которую несет бурный поток, чем уверенным пловцом в приветливой бухте. – Не думаю, что сведения о характере тех фото и видео будут полезны для вашего… следствия, - произнес цензор с едва заметной меланхолией в интонации. Тем не менее, было уже бессмысленно упорствовать в нежелании разглашать подробности о компромате. – На записях была запечатлена моя тренировка с неким Ли Бо, проходившая в зале Testa o Croce. Насколько я знаю, это бывший гладиатор. Кроме того, он ханец. Я брал у него уроки рукопашного боя. - Оценивающе посмотрев на офицера, Лио хотел увидеть его реакцию. В конце концов, это первый раз, когда Аурелио рассказал кому-то о тех тренировках. В некотором смысле было даже любопытно, что теперь скажет Баум.